Тебе, родная.

Со светлой памятью о тебе.
Ко дню твоему, бабуля...

Вдруг потянулось сердце в тишину,
К любви, что всех других моих вернее.
И до утра уже мне не уснуть,
И только-только в окнах засинеет -

Влечу я на скучающий перрон,
Лениво оживающий с рассветом.
И мне, как прежде, улыбнётся он.
И снова закачается планета

Под это неизбывное «тудух»,
Под лязг железный вымерзших ступенек.
И расслабляет зрение и слух
Вагонной жизни плавное теченье.

И будет путь наполнен до краёв
И чаем, и теплом, и разговором.
И будет строк полуночных улов,
Попавших в сеть, раскинутую «скорым»

И снова встречи раскроят деньки
На целый ворох радужных деталей.
И поспешит душа в надёжный скит,
Где можно изливать свои печали.

И разговоры тихо у печи
До самой ночи поздней снова будут
И душу изболевшую лечить,
И начинающуюся простуду.

А сердце станет греться и шептать
О самом сокровенном и болючем,
И, обойдя уютную кровать,
На печку влезу сон в раздумьях мучить.

И в счастье окунувшись, как в купель,
Замрут на старых ходиках две стрелки.
А утром сладкий бабушкин кисель
И блинчики дымятся на тарелке.

И лёгкая, любимая рука
Скользнёт по волосам, едва касаясь.
Почувствую разлуку, что близка,
и нежность, и отчаянную жалость.

А к озеру уснувшему спущусь,
Поглажу лодки бок обледеневший,
Попробую на вкус немую грусть,
И мир вздохнёт в ответ светло и снежно…

И этот вздох, а может, светлый сон,
В привычных буднях снова растворится
И будет часто вспоминаться он
И ляжет строчкой тихой на страницу.

И верные бабулины слова,
И ароматы сладкие былого,
И кажется, попробуешь позвать -
Всё оживёт: и времечко, и слово…